— Раз, два, три, четыре, пять…
Отложив книгу на потрепанный диван в рекреации и обняв руками самодельную бутылку-грелку, я раскачиваю ногами, укутанные в теплые шерстяные носки, и проговариваю детскую считалку. Монотонные движения под счет помогают мне сосредоточиться и на время забыть о предстоящей «буйной» ночи. (О ней вы уже знаете). Сегодня почему-то не помогает обезболивающее, а это означает, что придется бороться. Но не мне одной. Одной было бы как-то обидно.
Рядом со мной сидит сгорбленный дядя Слава. Он приезжает в отделение урологии уже седьмой раз. Дядя Слава прошел Чечню, так что бороться – это для него привычное дело. Даже если и не с людьми и понятиями, даже если не с болью, то просто с мыслями. Ноги у дяди Славы замурованы по колено в бинты, а из штанов торчит шнур со специальной сумкой для мочи. На вопрос: «Как вы это терпите?» он отвечает «Обычное дело». Звучит, как будто сходить в магазин за молоком или прогуляться по парку с собакой.
Из-за болезни дядя Слава не может долго сидеть. Стоять, правда, тоже. После пяти проведенных минут на диване он подскакивает и начинает расхаживать по рекреации. Все по алгоритму — сначала к окну с приклеенными бумажными снежинками, затем к столу дежурной медсестры, а заканчивается его маршрут на 27-ой палате. Дальше –все по кругу.
…
В какой-то момент шоркающие по полу тапочки дяди Славы и мои энергичные покачивания перебивает режущий протяжный крик. На миг я вместе с грелкой замираю в оцепенении. Замирает и сердце всего отделения. Кажется, этот надорванный крик проникает в каждого из нас. Через минуту приходит в себя дядя Слава. Он медленно отодвигается от окна и смотрит по сторонам, затем в палату. Поднимается медсестра и бежит в процедурную. Я, сжавшись в углу дивана, наблюдаю.
— Спортсмен, видимо. Опять «заносит» его сильно, не терпит, — объясняет дядя Слава.
Пока я думаю над тем, что значит «заносит», медсестра забегает с уколом и капельницей в 27-ю палату, в которой суета словно во время пожара.
— Терпишь ты зачем?, — кричит на мужчину медсестра, — тебе врач сказал не терпеть! Туалет недалеко. Если болит сильно – кричи. Хочешь кричать – кричи! Но терпеть не надо!
«Хочешь кричать – кричи» ,— разносится эхом в моей голове. Дядя Слава, который хотел бороться сегодня с буйной ночью, стоит на полусогнутых ногах и молча смотрит на происходящее. Я сижу на диване и разглядываю свои шерстяные носки.
Впрочем, я тоже хотела бороться.
MiRRor 